Осужденный Евгений Нехорошев
Фото: Анна КОЛЬЧЕНКО
- Никогда не забуду того азербайджанца и чувство страха от задуманного, - говорит осужденный член группировки «Волки Одина» Евгений Нехорошев. – Сцена снова и снова мелькает перед глазами – подбегаю к нему, в руке нож, и я бью его в живот. Он отскочил от меня, побежал, а я остался там. Только потом узнал, что его все-таки добили другие.
Сейчас заключенный отбывает наказание в рубцовской колонии ИК-10. Ему только 33 года, а выглядит на 40 лет, крепко сложенный, с такими из чувства самосохранения стараются говорить вежливо. Спокойная речь, правильные обороты (в колонии было время на чтение), но выражения все равно «пацанские». В чертах лица сквозит разочарование в жизни, а внутри будто закрученная до невозможного стальная пружина.
О своем преступлении о решился рассказать лишь спустя 13 лет. На встречу он пришел с исписанным воспоминаниями листом. Наверное, из такого мог бы получиться хороший военный. Его и звали-то на налеты как исполнителя, не посвящая особо в глобальные планы.
Бойцовский клуб
Банда «Волки Одина» появились в Барнауле в 2006 году. В нее входили молодые парни-студенты, которые сначала просто избивали нерусских, а потом начали их убивать. Перед этим они накачивались спиртным, шли на ночные улицы и по принципу шаровой молнии били первого попавшегося нерусского.
Лидером группировки был Алексей Кельбер - молодой человек из хорошей семьи, начитавшийся запрещенных трудов Адольфа Гитлера и Мигеля Серрано. Однако следователи были уверены, что Кельбер осознанно готовил себя к тому, чтобы стать лидером преступной группы. В его библиотеке нашли много книг о правилах ведения городских войн, литературу о том, как следить за человеком, как вербовать в свои ряды, как быть лидером. Он изучал тактические моменты проведения терактов. «Волки» даже сделали себе полигон для тренировок в ленточном бору – готовились навести в городе «шороху», но планам было не суждено сбыться.
- Мне тогда было 20 лет, - вспоминает один из «волков» Евгений Нехорошев. – С Кельбером и другими познакомились на сайте, где обсуждали приезжих, мол, какая от них польза, только грабят, торгуют наркотой и паленкой. Все началось с того, что мы начали драться с неформалами. Потом стали выбирать нерусских. Специально никто не договаривался о нападении, да и мы не считали это шибким нарушением. В те годы это было нормально – подраться по пьяни, от безнаказанности мы пошли дальше. Как правило, мне звонили, мол, пойдем погуляем, может быть, с кем-нибудь подеремся, мы не договаривались специально, что будем кого-то убивать.
Расправа
Первая жертвой «волков» стал китаец. Он возвращался вечером после переговоров в гостиницу «Центральная». Его жестоко избили, ударив, несколько раз молотком по голове. Только чудом он выжил.
- Все началось, как обычно, посидели сначала в баре, потом пошли гулять по центру в поисках, с кем бы подраться. Мы были вдвоем с Кельбером. Нападения давали особенное чувство причастности к чему-то тайному и важному, - говорит осужденный.
В промежутках между налетами скинхеды жили обычной жизнью – сдавали зачеты, помогали родителям. Состав активной группы постоянно менялся – кто-то учился или уезжал с родителями на дачу.
Следующее нападение произошло в июне, жертвой стал паренек-алтаец, учившийся в аграрном вузе.
- Они шли втроем: два парня и девчонка. Один из них (Михаил Кундин), отстал от остальных. Мы с Доколом (прозвище одного из участников группировки) на него напали – повалили, накостыляли. Когда мы уже закончили и отбежали от него, к нему подошел Кельбер и ударил ножом. Я узнал это потом в ходе разговоров. Я не хотел его смерти, - вспоминает один из «волков».
Алексей Кельбер
Фото: из архива КП
Судмедэксперт насчитал тогда 11 ножевых ударов. Молодой человек умер сразу.
- Мы не всегда нападали на тех, кто был один, - говорит осужденный. – В случае с алтайцем его товарищ и девушка стояли недалеко, но боялись к нам подойти - нас было трое.
Буквально через пару дней после этого подростки избили и порезали студента АГМУ - тувинца. В июле поплатился жизнью таджик. Мужчина возвращался домой от знакомых. На улице к нему подошли трое парней-неформалов и сразу же начали пинать, бить бутылками по голове.
Последней жертвой стал азербайджанец - Эльвин Новрузов. Он служил в спецвойсках у себя на родине, был физически подготовленным. Поздно вечером, возвращаясь домой, мужчина заметил, что за ним следят. Дойдя до Комсомольского проспекта, Эльвин ускорил шаг, но скинхеды окружили его с разных сторон.
- Мы встретились с остальными как обычно в центре у кинотеатра, попили пива, дождались сумерек. Но в этот раз перед тем, как идти, нам раздали ножи, кто их тогда давал, я уже не помню. Положили их в карманы, и пошли гулять, жертву специально не выбирали: кто попадется, тот попадется. Увидели человека другой национальности, пошли за ним. Когда зашли в какое-то темное место, я подбежал и первым нанес удар, а добили его Кельбер и другие, - говорит заключенный.
До дома мужчина не дошел буквально несколько метров.
- Я не видел, как его добивают, - вспоминает осужденный. - Он побежал, а я не стал преследовать, пошел домой. Нож выкинул где-то по дороге между гаражей, его так и не нашли. Пришел домой, сел за компьютер, никто из домашних ничего не понял, да я и не сильно переживал тогда.
Задержали случайно
- Мы себя никак не называли. Про волков Одина выдумали следователи – дело было громким, а названия у него не было. Поэтому взяли прозвище Кельбера и окрестили нас так, - вспоминает Нехорошев.
По его словам, их задержали случайно. В милиции знали примерные приметы нападавших – неформальный внешний вид, тяжелые берцы, на голове банданы, за спиной рюкзаки. Но взять их по горячим следам не удавалось. Возможно, все дело в том, что у волков была рация, настроенная на милицейскую волну, поэтому им удалось уйти у сыщиков из-под самого носа. В какой-то момент начали брать все подряд.
- Подогнали два фургона к стадиону Динамо и начали всех принимать. У нас внутри группы была договоренность никому ничего не рассказывать. Но все равно кто-то из окружения мог что-то услышать и сопоставить, на нас вышли. Я не пытался бежать, хотя мне позвонили с работы и предупредили, что меня ждут сотрудники. Даже почувствовал облегчение какое-то. Если бы не задержали, это продолжалось бы и дальше. Собрал вещи, сказал матери, что, скорее всего, меня сегодня посадят в тюрьму и пошел на работу, - рассказывает осужденный.
Кельбера сдали его же волки.
- Когда за ним приехали, он был уже связанный. Скрутили свои же, - говорит Нехорошев.
Правда, чья это была идея – главаря или других участников, решивших пойти на сотрудничество со следствием, заключенный не уточняет.
«Русские даже не пошевелились»
Во время суда заключенные содержались в Сизо, «волки» были изолированы друг от друга, но после заседаний находились какое-то время в общем «карантине».
- Привезли с этапа, с суда. Там ждешь несколько часов, пока раскидают по камерам – сидят все вместе. Ко мне подошли четыре дагестанца, они проходили по делу о доведении до самоубийства в армии, предъявили за мое преступление. Никто из русских даже слова не сказал в мою защиту. Встал только чеченец. Это сильно запомнилось. Руку помощи протянул именно нерусский, - вспоминает Евгений.
«Волков Одина» судили в 2009 году по ряду статей. Дали внушительные сроки, но сейчас за решеткой остались лишь двое – вожак националистов Алексей Кельбер и исполнитель Евгений Нехорошев.
- Сейчас 33 года, на тот момент, когда закрыли, было 20 лет. Пока шло следствие, я был единственным, кто не стал давать показаний, сотрудничать, не признал вину. Дали 19 лет, осталось шесть лет и два месяца, - говорит осужденный.
По его словам, за годы в заточении Нехорошев научился контролировать гнев, избегает стычек, по возможности. И ни на что не надеяться. Оставшиеся шесть лет – срок немалый. Самое сложное было в начале, когда родители приезжали на длительные свидания – в тюрьме есть комнаты, которые напоминают гостиничные номера.
– Родители никак не обвиняли, не отвернулись. Я для них остался таким же ребенком. После свиданий с ними здесь поначалу казалось, что жизнь стала прежней, после такого возвращаться к тюремной жизни особенно сложно, - говорит участник группировки.
Перед тем, как возвращаться в камеру заключенный попросил добавить, что осознание того, что они натворили, пришло только через несколько лет.
- Обратно ничего не вернешь. Я лишь искренне хотел бы попросить прощения у родственников потерпевших. Вряд ли им станет от этого легче. Но мне правда жаль, - говорит Евгений Нехорошев.
Читайте также
На барнаульскую банду «Волки Одина» надели строгий ошейник
Даже обычные дикие волки не столь кровожадны, как барнаульские студенты, прозвавшие себя «Волками Одина». Молодые люди, одетые в высокие тяжелые ботинки и банданы, по ночам выслеживали и нападали на нерусских мужчин. Пинали, били бутылками и молотками по голове, резали ножами. А наутро, смыв с рук кровь, как ни в чем не бывало шли на лекции (далее)