«Мы ездим одни к маньякам»: дневник новосибирских сотрудниц «Скорой помощи»

Молодые врачи уходят со «Скорой помощи» из-за низких зарплат, недосыпа и нападений. Фото: предоставлено Ириной АНОХИНОЙ.

Врач «Скорой помощи» - одна из самых важных и непростых профессий. Молодые женщины спасают жизни, слыша в ответ хамство, терпя нападения и тратя нервы. Почему им в одиночку приходится заходить в квартиры с алкоголиками и сутками работать за небольшую зарплату? Анастасия Третьякова и Ирина Анохина согласились рассказать об обратной стороне своей профессии. Они проработали на одной из станций скорой помощи города Новосибирска больше трех лет. Сейчас мечтают об одном - скорее вырваться из этой системы.

- Анастасия, вы уже уходили из «Скорой», но все равно вернулись. Как это случилось?

Анастасия: - Это как наркотик. Я не смогла долго работать в аптеке, в окно выглядывала, смотрела: «Скорая» едет... В итоге вернулась. Я здесь работаю уже 3,5 года и каждый раз думаю, уходить или нет. Это тяжелая работа, но она не отпускает. Такое классное ощущение - когда с мигалками едешь на вызов и не знаешь, что там тебя ждет. Круче любого экстрима! А потом спасаешь человека и слышишь искреннее: «Спасибо, доктор». Это дорогого стоит.

Девушки уже привыкли не реагировать на хамство и не бояться угроз. Фото: предоставлено Ириной АНОХИНОЙ.

- Вы каждую смену жизни спасаете?

А.: - Спасения пациентов происходят почти каждую смену. За это фельдшерам не доплачивают - только если ты врач реанимационной бригады и запустил сердце человека. При остановке сердца ты обязан вызвать реанимационную бригаду. Именно такой случай можно назвать спасением.

За три года работы у меня не было ни одного случая, чтобы я оживила пациента своими руками. Но было множество вызовов, когда ты помогаешь сердцу пожилого человека дожить до приезда реанимационной бригады. К сожалению, в силу возраста и болезней пожилые люди часто умирают уже на руках приехавших врачей.

Ирина: - Помню, как перед Новым годом, 23 декабря 2017 года, мы приехали на площадку к ГПНТБ. Парнишка 35 лет начал задыхаться прямо во время праздника, успел дойти до нашей «Газели» и сказать: «У меня аллергия на орехи». А в машине упал на пол, и его сердце остановилось. А я одна, у меня нет помощника. Водитель помог положить парня на кушетку, кричим по рации:«Срочно реанимацию!» Я начинаю качать сердце, через три минуты приезжает реанимационная бригада. Мы его с того света достали, довезли до больницы - выжил и Новый год уже дома встречал. Это вызывает сильные эмоции! Но дальше работаешь и понимаешь: куда ярче моменты, когда тебя пытаются зарезать…

- Что самое шокирующее в работе «Скорой помощи»?

И.: - Первое, что шокирует, - большое количество дурацких вызовов. Когда приходишь на «Скорую», кажется, что больные - это несчастные люди, находящиеся между жизнью и смертью. А на деле «Скорую» вызывают и из-за пореза пальца. Относятся к врачам как к обслуге... В меня кидали бутылкой водки, меня били на «Скорой», пытались зарезать - вот это было самым шокирующим в моей работе.

А.: - Ношу с собой баллончик, но не пользуюсь - просто убегаю от пьяных с ножами. Нам запрещено пользоваться средствами защиты - только в крайнем случае, если тебя пытаются взять в заложники, изнасиловать. А так - обычно берешь сумку и бежишь, а иногда и без сумки медики уходят. Коллеги с Ленинской подстанции рассказывали, как два года назад девушка-фельдшер поехала на вызов, а ее там изнасиловали. Эта история не освещалась, и что потом было - не знаю, наверное, уголовное дело возбудили.

Сколько было нападений на девушек-фельдшеров! Их пытались и в заложники взять… Но по этом вопросам - тишина. Писали заявления в полицию - никаких последствий. Конечно, за жестокое избиение преступники должны нести уголовную ответственность, но у нас не было случаев такого наказания.

И.: - В Ленинском районе есть мужчина, который постоянно вызывает «Скорую» и нападет на девушек-фельдшеров.

Девушки мечтают работать парами, но их отправляют на вызовы по одному. Фото: предоставлено Анастасией ТРЕТЬЯКОВОЙ.

- Почему фельдшера вынуждены ездить на вызов одни?

А.: - У нас проблема с кадрами: на весь район одна кардиобригада, всего одна реанимация, один педиатр. Остальные - фельдшера, и если врачи заняты, то именно мы едем на срочный вызов. Фельдшер начинает оказывать первую помощь, и, если что, вызывает ближайшую бригаду.

И.: - Работая поодиночке, мы нарушаем Федеральный Закон № 388, утвержденный Приказом Минздрава РФ от 20.06.2013. В пункте 7 документа сказано, что бригада включает двух фельдшеров и водителя или фельдшера, медсестру (медбрата) и водителя. А вместо этого девочка весом в 50 килограммов должна вытаскивать пострадавшего в ДТП, хорошо, что нам в этом помогают спасатели МАСС. И даже на простой вызов я беру сумку - 7 килограммов, кислород - 8 килограммов, кардиограф. И все это сама тащу на пятый этаж хрущевки.

Мне очень жалко пациентов, потому что многие фельдшера уходят со «Скорой». Люди не могут так работать, и я знаю, что многие еще планируют уволиться. И на весь район останется по три-четыре бригады, в каждой из которых один человек. Смертность поднимется.

А.: - Мы добиваемся того, чтобы можно было работать вдвоем. Это прописано в 388-м законе, но по факту никто его не исполняет.

- А зарплата на «Скорой» стоит того, чтобы так работать?

А.: - Нам платят по 35 тысяч рублей за полторы ставки. За одну ставку - 25 тысяч рублей. Когда приходишь с суток - просто падаешь и спишь до вечера. Это очень тяжело эмоционально.

И.: - Смены разные. Обычно «Скорая» работает сутки через двое. Но мы с Настей раньше работали на две ставки, по двое суток. Утром уходишь с работы, а в полдень - ты уже опять на станции. И снова, до следующих выходных. Сейчас я работаю на трех работах: в городской «Скорой помощи», в частной «Скорой» и наращиваю ноготки. Ноготки из всего этого - самое прибыльное. Но планирую уйти в поликлинику - буду пять часов сидеть за компьютером и получать больше, чем на «Скорой». И скучать по своей работе. Осталось две смены. У меня слезы катятся - я очень люблю «Скорую помощь». Но там просто физически невозможно работать.

А.: - А я пока еще держусь. В «Скорой» надолго остаются те, у кого ипотека и кому больше некуда идти. Очень мало осталось опытных медиков, тех, кто работает больше 25 лет, которые застали время, когда было всего пять вызовов за сутки.

Отработав сутки, девушки идут на вторую работу – например, мастером маникюра. Фото: предоставлено Ириной АНОХИНОЙ.

- Почему «Скорая» иногда едет к больным так долго?

А.: - Сейчас многие жалуются: «Ждали «Скорую» три часа». Но если нас на район шесть бригад, а вызовов уже 25 и еще добавляются - как все успеть? Бывает, даже по шесть часов едем к пациенту с высокой температурой. Звонишь в домофон - а тебя прямым текстом посылают. Но если мы уже не нужны - ну откажитесь, пожалуйста, мы же время тратим.

- Часто ли пенсионеры беспокоят «Скорую помощь» по пустякам?

И.: - Есть бабушка, к которой мы ездим, чтобы помазать ей губы гигиенической помадой. У бабушки сахарный диабет, и губы сохнут. А она забывает, куда положила помаду. А гигиеническая помада лежит в верхнем ящике комода. Мы ночью приезжаем, мажем пенсионерке губы и укладываем женщину спать.

А.: - Я только рада помочь пожилым людям. Был случай: дедушка, ветеран Великой Отечественной войны, ему 99 лет. Утром приезжаем - у него насморк, уже пять дней длится. Я смотрю и думаю: «Да ты ж мой хороший!» Я это нормально восприняла, ему же 99 лет! Он только слышал плохо, я так ему кричала - наверное, весь дом разбудила. А вот когда 20-летний парень из-за температуры истерит - вот это мне непонятно.

Чаще всего люди жалуются на отсуствие бахил – фельдшеры надевают их только к детям. Фото: предоставлено Анастасией ТРЕТЬЯКОВОЙ.

- В соцсетях жалуются на состояние машин «Скорой помощи», говорят, их давно пора списывать.

А.: - В последнее время стало получше с «Газелями», пришло много новых машин. Но с запчастями всегда проблема - наши водители покупают их за свой счет. Иначе будет простой, который им не оплачивается.

Я два года работаю на одной и той же машине, с четырьмя водителями в разные смены. У «Газели» сломался движок -водители вчетвером сложились по 10 тысяч и купили движок от «Волги», лишь бы машина работала. А когда придет новый двигатель - неизвестно.

Зато с лекарствами все в порядке, не надо каждый шпатель списывать. Есть даже дорогие лекарства - например, препарат для тромболитической терапии за 150 тысяч рублей.

- Как новосибирцы реагируют на вашу работу? Чаще ли стали помогать «Скорой»?

И.: - В последнее время да. 17 января был вызов к беременной женщине с кровотечением. Мы застряли в частном секторе - мужчина на Land Cruiser по имени Сергей остановился, довез нас до места, подождал на машине, а потом довез с пациентом обратно до «Скорой». Можно сказать, спас человека. Но одной помощи людей мало - надо менять систему изнутри.