Алексей Иванов: «Ненастье» я смотрел по телевизору, чувствуя сопричастность со зрителями

Писатель Алексей Иванов легко перепрыгивает через эпохи - из времени петровского «Тобола» в пионерские 80-е с их «Пищеблоком».

Фото: Алексей БУЛАТОВ

Только что из «Редакции Елены Шубиной» вышел тридцатитысячный тираж нового «пионерского» романа Иванова «Пищеблок». В феврале будет показан фильм по роману «Тобол», а в Подмосковье в самом разгаре съемки «Сердца Пармы».

Об экранизациях, о том, как собрать пионерский фольклор, как правильно буцать буцками, а еще о новой книге и мистических совпадениях - Алексей Иванов рассказал в эфире радио «КП».

- Алексей, три четверти вашей новой книги «Пищеблок» можно читать как увлекательное пособие по детскому пионерскому фольклору восьмидесятых. «Арбуз, дыня, попа синя. Арбуз, масло, попа красна…»

- Ой, а разве на радио можно произносить это слово?

- Как раз это слово говорить можно, а других слов нельзя.

- А у меня и нет слов, которых нельзя произносить. И вообще, удивительное дело, «Пищеблок» - роман, на котором стоит маркировка не «18+», как на большинстве моих книг, а «16+».

Герой Александра Яценко - бывший «афганец» Герман Неволин после ограбления инкассаторов. В его жизни не оказалось счастья - одно «Ненастье». Фото: Кадр из фильма

- Как вы собрали столько пионерских шуток и прибауток. Неужели сами вспомнили?

- Что-то сам, что-то не сам. Перед тем как начать работу над романом, я составил расспросник-анкету с разделениями на считалки, шутки, обзывали, стишки, детские ценности, загадки, приколы, ругательства, страшные истории. Разослал всем своим друзьям и знакомым, и они вспоминали, о чем говорили в детстве. Пионерский фольклор - огромный, интереснейший пласт культуры, но писатели его используют крайне мало почему-то.

- У вас героиня есть такая, старшая вожатая Свистуха. Она себе позволяет при пионерах фразы типа «зря боялась, только юбочка помялась». Разве такая грубость была возможна в восьмидесятые?

- Еще как возможна, я же не образцово-показательный лагерь описал, не Артек какой-нибудь, не Орленок. В моем лагере дети из обычных семей отдыхают. Да и Советский Союз не был такой уж чопорной страной. Конечно, слова «трахаться» раньше не употребляли, но не потому что это было неприлично, а потому что не принято было еще это слово использовать для обозначения этого процесса.

- А вы сами-то в лагере отдыхали? Буцками буцали?

- Конечно и отдыхал, и буцал. Фантик сворачиваешь в конвертик, кладешь на ладонь, открытой ладонью стукаешь о край столешницы. Фантик летит и должен собою закрыть фантик, который валяется. Если ты закрыл, ты победил и забираешь фантик.

Пионеры-вампиры и другая мистика

- С вашей книгой уже происходят мистические события?

- Самое интересное, что да, происходят. Когда редактор Елена Шубина читала книгу «Пищеблок» на даче и дошла до сцены прощального костра, - то по соседству загорелась дача. Честное пионерское, я не поджигал! Я вообще, я в мистику не верю, хотя к ней хорошо отношусь. И неправильно рассматривать «Пищеблок» как мистическое произведение, роман ужасов или фантастический роман.

- Но там же у вас пионеры становятся вампирами. А советская символика вроде галстуков и значков защищает вампиров и позволяет им выходить на свет божий.

- Элементы фантастики присутствуют во всех моих книжках, но не как жанр, а как прием. Чтобы понять о чем этот роман - вы слово «вампиризм» замените словом «идеология». И все встанет на свои места. Я описываю существование идеологии, причем, любой, необязательно советской.

- Кстати, какое у вас отношение к Союзу?

- Я считаю, что Советских Союзов было несколько. Один - это солнечная страна нашего детства, и мы его вспоминаем с нежностью. Другой - это социальное государство, которое обеспечивало права, покой, правопорядок и худо-бедно заботилось о людях. Этот Советский Союз мы идеализируем и хотим восстановить. Но есть еще и третий Союз - идеологическая машина подавление свободомыслия, укатывания всех под асфальт. Этот Союз нам не нужен категорически. Но, пытаясь восстановить социальный Советский Союз, мы почему-то восстанавливаем идеологический.

- Практически одновременно с выходом вашего романа еще у двух популярных авторов - Алексея Варламова и Александра Архангельского, появились романы об Олимпиаде восьмидесятых. А годом ранее примерно о тех же временах написал свой «Город Брежнев» Шамиль Идиатуллин. Чем-то можно объяснить такое внимание писателей к эпохе?

- Ничем. Это просто совпадение. Я не особенно слежу за современной литературой, на знаю, кто о чем пишет. Лично для меня это время важно по нескольким причинам. Я три года работал над «Тоболом» и просто устал торчать в петровской эпохе. Страшно надоели эти бороды, эти топоры, эти онучи, тулупы, захотелось написать что-то поближе к собственной биографии. Восьмидесятые - время моего детства. И второй момент выбора времени связан с сюжетом. Мой герой - мальчик-идеалист, поэтому хотелось, чтобы действие романа происходило в тот момент, когда бы он увидел свои идеалы в реальности. Таких периодов у нас в истории было не так много. Это Девятое мая, это полет Гагарина и Олимпиада-80. Поэтому действие романа происходит во время московской Олимпиады.

Спорт и писатель

- В аннотации написано, что действие романа происходит жарким летом восьмидесятого. Но уже посыпалась критика, что лето восьмидесятого было нежарким.

- Страна-то у нас большая, где-то жаркое было лето, где-то нежаркое. Мне во время Олимпиады-80 было 11 лет, и я пошел в свой первый поход на де недели. Родители мои работали на Речфлоте, там на судах были плоты «пэсээнки», аббревиатура от «плот спасательный надувной». Когда после десяти лет эксплуатации их списывали, речники разбирали себе и потом ходили в походы, на рыбалку. Мы на пэсээнке ходили по реке Чусовой. Помню, это было очень жаркое время.

- В книге есть эпизод, когда пионеры видят по телевизору чернокожего спортсмена Мируца Йифтера и удивляются, что он такой старый, а так быстро бегает. Вы что, все записи Олимпиады пересмотрели?

- Я вообще неспортивный человек, но все что можно было про Олимпиаду действительно пересмотрел. Бегун из Африки Мируц Йифтер меня очень удивил. У него совершенно русское лицо. Невероятно выразительное, русское. И все в нем как-то удивительно подходило под мой замысел.

- Кстати, три года назад, когда мы разговаривали с вами, вы говорили, что новый тип романов придет из сериала. Вы реализовали свою задумку в «Пищеблоке»?

- Да, конечно, я написал роман нового формата. И если вы, например, смотрели сериал «Очень странные дела», то могли заметить много общего с «Пищеблоком». Дело в том, что на смену постмодернизму в Европе и США уже пришел метамодернизм. Что это, толком еще не могут сказать ни литературоведы, ни филологи, но в общем представлении, это новый способ освещения действительности, взаимодействующий с традициями. Представьте литературу как куклу. Если ее разорвать на куски и потом пришить ноги к голове - будет постмодернизм. А метамодернизм - другой. Мы ничего не ломаем, кукол никаких не разрываем, мы играем как играли, но на новом уровне сложности. «Пищеблок» - это советский роман на новом уровне сложности и написанный на языке 21 века. С учетом того что можно писать более раскованно.

Только что из «Редакции Елены Шубиной» вышел тираж романа «Пищеблок»

- Не знаю, читали ли вы критику, но она уже появилась и, в частности, критики негодуют, что роман довольно-таки большой. Чем продиктован объем?

- Критику я не читаю, мне важно только мое мнение. Мой продюсер мне дает читать только хорошее, потому что смысла в неаргументированной критике я вообще никакого не вижу. Вы спрашиваете, мог ли быть роман короче? Странный вопрос, любой роман мог бы быть короче. Не правы те, кто считает, что роман толстый потому что авторам платят за объем. Это все чушь, платят за тиражи, за имя. Ты можешь написать книжонку в 50 страниц и получить много и роман 500 страниц - и получить мало. Я написал столько, потому что хотел написать именно столько. И нипочему больше.

- Вы писали «Пищеблок» всего год, хотя ваши коллеги считают, что хороший роман пишется три года…

- А я вообще быстро пишу и год для меня - нормальное, достаточное время. Я системный, работоспособный, не трачу время на фигню. Не бухаю, не путешествую и даже не отдыхаю. Для меня отдых - смена форматов в работе над романами. Как говорится, если человек нашел себя - у него не бывает хобби. Вот поэтому я выдаю продукт регулярно.

- Вдохновение для вас важно?

- Для писателя важна самоорганизация, а не вдохновение. Как хирург не может оперировать только по наличию вдохновения, так и писатель должен работать всегда. Конечно, когда приходит вдохновение - это хорошо в этом случае пишется быстро и легко, но если вдохновения нет - работа тоже идет, пусть и гораздо медленнее. Быстро, с удовольствием и по вдохновению я писал вторую половину романа, когда начались вампиры. А вот при работе над первой частью такого не было: в тот период я много ездил, презентовал «Тобол», меня все очень раздражало и отрывало от работы.

- По фейсбуку ходит шутка, в каких форматах можно познакомиться с книгой: виде электронной книги, в виде комикса, в виде порошка, в виде газа. Как вы относитесь к транспонированию жанра?

- Отлично отношусь: чтобы выжить, современная литература должна уметь конвертироваться в другие форматы. Роман должен существовать не только в виде книги на бумаге, но и в виде электронной книги, аудиокниги, спектакля, компьютерной игры, комикса. Это будет означать что произведение адекватно современности и существует полноценно в этой современности.

- Писатель Владислав Крапивин грозился, что подаст в суд на тех, кто додумается сделать по его «Мальчику со шпагой» комикс.

- А я не буду иметь ничего против комикса по «Пищеблоку».

- Будет ли экранизация вашей книги?

- Мне поступило уже три предложения, но я не спешу, потому что жду еще предложений, а потом сравню и выберу. Не могу сказать с кем я согласен сотрудничать: в кино я больше всего ценю драматургию, поэтому режиссеров не запоминаю.

- Одновременно с выходом книги «Пищеблок» вышел фильм Урсуляка «Ненастье». Понравился?

- Очень. Я посмотрел фильм сначала один, раньше всех, а потом вместе со зрителями по телевизору. Понял, что телевидение точно не умрет, несмотря ни на какой ютуб. Когда ты смотришь по телевизору - тебя настигает чувство сопричастности со всей нацией. Это очень приятное чувство и важный элемент осознания себя в человеческой общности.

- А вы принимали участие в работе Урсуляка?

- Вообще никак не принимал, и с Сергеем Владимировичем впервые увиделся только в день показа последних двух серий. Я считаю, что если режиссеру доверяешь, то не должен ему мешать, вторгаться, хватать за рукав. Хочешь помочь - уйди. Недавно я был в Подмосковье, на декорациях «Сердца Пармы», меня начали спрашивать: как то, как се сделать. Я сказал: «делайте, как нужно для фильма». Все были удивлены. Принято считать, что автор первоисточника очень вреден, везде сует свой нос….

- Почему тогда с экранизацией фильма «Тобол» произошел инцидент, и вы убрали свое имя с титров?

- Потому что в «Тоболе» я участвовал не как писатель, а как сценарист, это несколько другое. Когда ты сценарист - ты соавтор, несешь ответственность за все. Как соавтор я очень требователен, когда в фильме меня многое не устроило - я ушел и забрал имя. Правда, сейчас мы пришли с продюсерами к соглашению и в титрах напишут, что он создан по мотивам романа Иванова «Тобол». Понятно, что это все это от лукавого, роман появился позже и когда фильм уже сняли, он еще не был дописан. Но в любом случае, я имею к этому отношение, поэтому смотрите фильм в конце февраля.

- В этом году я была в Тобольске, там водят экскурсию во декорациям «Тобола». Сказали, что автором одной декорации были вы.

- Это правда, я начертил целое подворье моего героя Семена Ремезова. Дело в том, что я искусствовед, долгое время специализировался на деревянном зодчестве, хотя потом ушел в книжную графику…Но, в общем, я взял ватман и начертил. Руки все помнят.

- Так и специальность искусствоведа пригодилась.

- Разумеется. И не только в умении начертить что-то. Меня всегда прельщал язык искусствоведов: они умеют удивительно описать живописное произведение так, чтобы перед глазами вспыхнула картинка. В свое время, когда я поступал на факультет, очень хотел этому научиться.

«Комсомолка» рекомендует: книгу про Владимира Вернадского из серии «Великие умы России» можно приобрести на shop.kp.ru и в фирменном магазине «КП».

- Простите за оригинальность, но хочется узнать, над чем работаете сейчас.

- Сейчас я занимаюсь проектом по теме речного флота. Предполагаю две книги: одну нонфикшн об истории флота, вторую - художественный роман. Есть задумка написать о минералах и самоцветах… Перед эфиром я в вашем книжном магазине, кстати, книгу о Вернадском купил… Но мне предлагают другие проекты и, возможно, «Речфлот» и самоцветы перенесутся на неопределенный срок.