Зачем нужны были репрессии?

Книга.

Сталин запугивал и уничтожал собственных конкурентов на пути к власти или репрессии – это визитная карточка тоталитарного государства? Можно ли было с этим потерявшим веру в любой другой закон кроме упреждающего выстрела народом иначе, кроме как путем репрессий? Слишком много противоречивых вопросов и слишком мало ответов. Однако историк Алекс Громов в своей книге анализирует и проясняет очень многие эпизоды репрессивной истории СССР.

«ВРАГИ НАРОДА - ВРАГИ СТАЛИНА? АНАТОМИЯ РЕПРЕССИЙ».

«Вече», 2018

История ХХ века в нашей стране, да и во всём мире – тема сложная и неоднозначная. Но есть в ней периоды, до сих пор вызывающие особый интерес и горячие споры не только среди специалистов. Тема репрессий в СССР занимает среди них особое место. Но, если вдуматься, то в широком смысле эта тема имеет отношение ко всему миру, поскольку затронула большинство стран. И речь не только об общепризнанных тоталитарных режимах ХХ века, но и о том, как интеллектуалы, симпатизировавшие СССР, подобно Сартру заявляли впоследствии, что не считали необходимым задумываться о самом существовании ГУЛАГа и тем более о его природе.

29 января нынешнего года исполняется 80 лет с начала «иранской» операции НКВД. Об это и многом другом, относящемся к тому периоду отечественной истории, рассказывается в книге известного историка, руководителя премии Terra Incognita, Алекса Громова «Враги народа - враги Сталина? Анатомия репрессий». На основе многочисленных документов и свидетельств в книге анализируются репрессии против различных социальных групп и слоев, против иностранцев и представителей отдельных этносов. «29 января 1938 года, Ежовым была разослана директива НКВД №202, ознаменовавшая начало «Иранской» операции НКВД. В директиве было предписано с 5 февраля 1938 года одновременно по всем республикам Советского Союза начать аресты всех подозреваемых в шпионской, вредительской, диверсионной, повстанческой, националистической и другой антисоветской деятельности иранцев (иностранных подданных и советских граждан)…».

При этом не стоит забывать, что помимо тех, кто по долгу службы и зову сердца выявлял «врагов народа», среди населения — благодаря пропаганде — была распространена мнительность, всевозможные фобии, связанные со злодеями-чужаками... Некий аналог средневековой истеричной охоты на ведьм. Автор анализирует и тот феномен, как подобное восприятие реальности, а вернее представлений о ней, легко допускало смену знака, переход от прославления к разоблачению. «Но в судьбе Николая Ежова это стремительное очернение проявилось особенно заметно — по контрасту с недавним восхвалением. Ему в исторических масштабах на мгновение достался свой кусочек культа личности, с хвалебными статьями-передовицами, стихами, воспевавшими «зоркоглазого и умного наркома», плакатами, наглядно изображавшими игру слов на тему «ежовых рукавиц», предназначенных для врагов народа…». В книге анализируется обширный круг малоизвестных фактов, воспоминаний и документальных свидетельств. Поистине змеиный клубок из взаимный интриг и попыток устранения не перестал существовать и после смерти Сталина. Вашему вниманию отрывок из главы, посвященной версиям ареста Берии:

«Необходимо арестовать Берию»

«26 июня 1953 года, как гласят официальные документы, во время заседания Президиума Лаврентий Павлович Берия, первый заместитель Председателя Совета Министров СССР и министр внутренних дел СССР ЦК был арестован военными под руководством маршала Жукова по обвинению в шпионаже и заговоре с целью захвата власти – так членам Президиума ЦК было объяснено, что если бы не своевременный арест Берии, то произошел бы государственный переворот и они все были бы вскоре арестованы на премьере оперы «Декабристы».

Есть множество гипотез, связанных с арестом Берии, – в том числе, что он был схвачен в своем особняке после того, как была перебита его личная охрана. Другая версия гласит, что Берия был убит при аресте по тайному приказу Н. Хрущева (или даже им лично), и поэтому на суде его никто не видел, поскольку роль Берии играл другой человек. И даже о том, как происходил арест согласно канонической версии, существует множество рассказов, которые далеко не всегда между собой совпадают.

…Писатель Владимир Карпов, исследуя эту тему, беседовал с тогдашним помощником Маленкова – Сухановым. Тот рассказал, что на то же самое 26 июня готовил свою акцию по устранению конкурентов и сам Берия – он-де намеревался арестовать весь Президиум ЦК совместного просмотра спектакля в Большом театре. Видимо, чтобы на Лубянку было везти недалеко… Об этой затее знали Хрущев и Булганин – и поддерживали Берию. Но о заговоре проведал и Маленков, который вызвал Хрущева и Булганина к себе и, пригрозив смертью, потребовал помочь арестовать Берию. В частности, Булганину было приказало провезти в Кремль Жукова и его людей. «Жуков и другие генералы вошли в мой кабинет, который находится напротив, через приемную от кабинета Маленкова, где происходило заседание, - рассказывал Суханов. - Заседание началось в 14.00 26 июня 1953 года. Военные ждали условленного сигнала. Этим звонком обычно вызывал меня Маленков в свой кабинет. Ждали больше часа. И вот раздались два звонка…».

При этом Георгий Константинович, по словам Суханова, поинтересовался, а не арестовать ли и членов Президиума ЦК, бывших в сговоре с Берией? Маленков, который по утверждению помощника, опасался прослыть диктатором, отказался от этой идеи.

Однако многочисленные рассказы об аресте Берии вызывают множество вопросов.

В воспоминаниях Хрущева указано, что все переговоры с потенциальными союзниками, он вел не в квартире, и не в машине, и не в здании, а на улице… А наружное наблюдение? Они вышли из машины или подъезда, пошли говорить, а наружка прохлопала эту подозрительную активность?

Все описания ареста Берии напоминают рецензии на водевиль. Что он сказал, было ли у него оружие, был ли вооружен Жуков? Самые важные вопросы…

Но спрашивается, если высшие офицеры могли без предупреждения войти в зал заседаний, то почему подозревавший об этом (просто обязанный подозревать о такой возможности!) Берия не мог организовать аналогичный «визит» днем раньше высших офицеров госбезопасности и МВД, ставший бы роковым для Хрущева и прочих.

А чего стоит одна только красивая легенда о вывозе Берии, завернутого в ковер, – такое впечатление, что она была придумана потом под влиянием романтической истории Клеопатры. Можно представить удивление кремлевских охранников при виде маршала Жукова и генерала Москаленко, которые с кряхтением тащат ковер, объясняя, что, мол, в химчистку…

И если учитывать, что на роль героя, направившего на Берию пистолет, претендуют сразу несколько военачальников, а в оглушении его ну хотя бы рукояткой того самого пистолета не признается никто, то вышеописанную сюрреалистическую картину следует дополнить еще и тем, что ковер, проносимый мимо охраны, шевелится и приглушенно матерится. Можно такое представить?

Вопрос: пожилые военачальники бежали с тяжелым ковром? А если нет, то другой вопрос – сколько может провести без существенного ущерба для жизни в плотно завернутом ковре (так, чтобы оттуда ничего не выглядывало) тоже почтенный, солидной комплекции человек, ведший до этого сугубо кабинетный образ жизни? А если бы ковер зашевелился, бдительный охранник Кремля, спасая его обитателей от тайного недруга, пристрелил бы его или заколол… Вариант для эстетов – эдакий Гамлет, пронзающий ковер, за которым укрылся Полоний.

Западный историк Николя Берт писал так: «10 июля пресса сообщила об аресте Берия, обвиненного в том, что он был английским шпионом и ярым врагом народа. По официальным сведениям, суд, вынесший смертный приговор, и казнь Берия состоялись в декабре 1953 года; по другим же сведениям, исходившим, в частности, от Хрущева, он был расстрелян сразу же после ареста… Скрывая обстоятельства убийства Берия и прикрываясь мнимым соблюдением «законности», его противники заботились прежде всего о собственной безопасности и одновременно утверждали свою легитимность. Чтобы развенчать положительную репутацию, которая стала складываться у Берия, они прибегли к испытанному методу коллективных петиций и массовых митингов против «гнусного предателя».

3 июля 1953 года, во второй день Пленума ЦК КПСС, с речью, осуждающей арестованного Берию, выступили товарищ Булганин и другие, менее высокопоставленные, функционеры, обвинившие Берию (так и не «предъявленного» Пленуму, что официально было недопустимо, как и его арест без соответствующих санкций) не только в попытке захвата власти путем переворота, игнорировании ЦК и правительства, многочисленных интригах, но и моральном разложении, выразившемся к неумеренном для настоящего коммуниста пристрастии к женскому полу. Так, выступивший Секретарь ЦК Шаталин, назначенный после ареста Л.Берии первым заместителем министра внутренних дел СССР, которому был поручен обыск в служебном кабинете Берии в Совете Министров, заявил, что нашел одиннадцать пар дамских чулок иностранных фирм, семь шелковых женских трико, дамские кофточки и т.д.

8 июля 1953 года состоялся первый допрос арестованного Берии генеральным прокурором Союза ССР Руденко. Допрос начался в девять часов вечера и продолжался более трех с половиной часов. Во время допроса Берия, обвиненный в организации заговорщической деятельности против партии и Советского государства, это отрицал, как и работу в контрразведке при мусаватистском правительстве (имевшем, по сведениям тоже Руденко, связи с англичанами). Кроме того, Берия, был обвинен (использовались показания одного из его сотрудников, Шарии) в бонапартистских, диктаторских замашках и в преступном моральном разложении, на что бывший почти всемогущий министр ответил (согласно дошедшему до наших дней протоколу): «Есть немного. В этом я виноват».

25 июля 1953 года было принято «Постановление Президиума ЦК о письме Полукарова о положении в следственных органах МВД», относившееся к числу строго секретных документов. Поводом послужило письмо следователя МВД Полукарова, адресованное секретарю ЦК КПСС Шаталину. Автор послания сетовал на нововведения, появившиеся в деятельности министерства с тех пор, как его возглавил Берия, и высказывал твердую убежденность в виновности всех подозреваемых по «делу врачей». Полукаров сообщал, что именно по распоряжению Берии «дело врачей» было спущено на тормозах и закрыто, а арестованным сами следователи должны были подсказывать формулировки отказа от прежних признательных показаний. Постановлением было предписано «поручить тов. Хрущеву Н. С. рассмотреть заявление с учетом обмена мнений на заседании Президиума ЦК».

19 октября генеральный прокурор СССР Роман Руденко снова лично провел допрос арестованного еще летом Лаврентия Берии. Протокол допроса Руденко отправил Маленкову со своими комментариями. Поводом и основной темой допроса были материалы, добытые подчиненными Руденко в архивах МВД Грузии. При этом были обнаружены многочисленные резолюции, которые, по словам прокурора, свидетельствовали, что «именно Берия в 1937-1938 гг. являлся инициатором массовых арестов при отсутствии доказательств виновности и применения незаконных методов следствия». Авторство резолюций Берия признал, но от того, что он руководствовался в своей деятельности контрреволюционными мотивами, отказался.

5 ноября в Президиум ЦК КПСС, а также лично Маленкову и Хрущеву был представлен доклад генерального прокурора СССР о деле Папулии (Павла) Орджоникидзе. В докладе говорилось, что Лаврентий Берия, желая скомпрометировать видного советского деятеля Серго Орджоникидзе, ложно обвинил в антисоветской деятельности его родного брата, который был арестован в ноябре 1936 года и сначала осужден на пять лет ссылки. В августе следующего года П. Орджоникидзе был снова арестован, возвращен из места ссылки и обвинен в причастности к убийству Кирова. Жестокими пытками его заставили подписать признательные показания в том, что он не только знал о контрреволюционном заговоре, но и сам в нем участвовал, намереваясь убить Берию. В ноябре 1937 года П. Орджоникидзе был расстрелян. Теперь прокурор Руденко просил опротестовать и прекратить то дело, а Орджоникидзе посмертно реабилитировать.

10 ноября, опять по официальной версии, на очередном допросе бывшему всесильному Берия предъявили обвинение в сотрудничестве с английской разведкой. В качестве основания для такого обвинения были названы свидетельства тех, кто утверждал, будто дядя Берия – Георгий Джакелли – был агентом британских спецслужб, и сам Берия об этом знал, более того, связи между Джакелли и англичанами были установлены по настоянию Лаврентия Павловича. Согласно записям в протоколе Берия отрицал предъявленные обвинения, говоря, что об отношениях между дядюшкой и британцами никогда ничего не знал. Допрос вел сам генеральный прокурор Руденко, который после немедленно представил протокол лично Хрущеву и Маленкову.

21 ноября мать Берии из Тбилиси написала письмо Председателю Совмина СССР Г.М. Маленкову письмо. Она просила предоставить ей пригодное для проживания жилье, поскольку сразу после ареста сына ее выселили из квартиры в ведомственном доме МВД, где она прожила более тридцати лет. «Мне 86 лет, больная (слепая на 70%) и нуждаюсь в присмотре. Со мною живут нетрудоспособная (глухонемая) дочь, 8-летняя внучка и зять…», - писала Марта Берия, жалуясь, что выселенной семье выделили одну комнату, категорически непригодную для жизни. Она особо указывала в письме, что после перевода сына в Москву виделась с ним всего три раза за прошедшие с того момента семнадцать лет и отвечать за его действия не должна».