«ТРЮКАЧ».
США, 1980 год, в СССР - 1982. Режиссер: Ричард Раш.
В ролях: Стив Рейлсбек, Питер О'Тул, Барбара Херши.
Беглый от полиции вьетнамский ветеран нанимается трюкачом на съемки и ступает в волшебный мир киношного балагана. Падает, но не разбивается, тонет, но выныривает, любит, но актрису, у которой букет самцов, сто пятниц на неделе и после оргазма запланирована репетиция. Переживает всю гамму честных эмоций от ужаса до счастья, чтобы услышать в конце: «Стоп, снято, массовка свободна до четырех». А на недоуменные вопросы получить: «Ты в кино. Рост первого Кинг-Конга знаешь? Метр ноль восемь. Он партнерше в пупок дышал».
Питер О'Тул и Стив Рейлсбек подарили советским зрителям уважение к профессии каскадера и мелодию, которую может напеть каждый, кто хоть раз видел «Трюкача». Кадр из фильма
Изуродованные трупы откапываются из песка, стирая с лиц пулевые пробоины и собирая оторванные конечности в ящик для реквизита. Рваные раны, кровавые язвы, древние морщины отклеиваются со щек, старость стирается влажной салфеткой. Ухнувший в бездну партнер орет из бездны со спасательного мата: бегом, ты в кадре, не тормози! Любовь оказывается сексом, ужас - адреналиновым допингом, солнце - бутафорией, спугнутая с койки парочка - профессиональной подстраховкой. Затянутый в воздушную дыру самолет вращается на карусельном штативе в двух метрах от земли. С места чудовищной катастрофы всплывают водолазы: цел? напужался? сушись, все под контролем. Жизнь - аттракцион, управляемый с режиссерского пульта, а ты - тот, кого выдумал Сэм в своем дурацком сценарии. Сопи носом, а то вырежут при монтаже.
Сам фильм продлил череду зашифрованных в нем киноиллюзий, парадоксов и мистификаций. На левой студии ничем ни до, ни после непримечательный режиссер снял безусловный шедевр десятилетия, сделав звездой на час курносого артиста из полицейских боевиков и озвучив мелодией Доминика Фронтира, которую на раз воспроизведет любой житель СССР, бывший на тот год хоть в относительно вменяемом возрасте (дети до 16 лет не допускались). К нам картина попала за считанные месяцы до смерти Брежнева, когда уже, конечно, правил Андропов с его грядущим годом реформ и послаблений в культуре, от которых в истории не осталось и следа, потому что ее пишет интеллигенция, злая на Андропова за КГБ. Некритичный к Америке фильм прошел у нас не то что первым, а нулевым экраном с «Октября» и «России», чего прежде не случалось ни с одной американской картиной, кроме «Козерога-1», где под сомнение ставился полет США на Луну. Рост первого Кинг-Конга - метр ноль восемь - выучил весь советский народ, который в глаза не видел ни первого, ни второго, никакого Кинг-Конга и даже не смог угадать в финальных угрозах трюкача пикирующему вертолету на этого самого «Кинг-Конга» пародию.
Мир выдумка, человек в нем случайный гость, ножницы окончательного монтажа у человека в вертолете, а злому Андропову большое человеческое спасибо не только за гон на коррупцию и приказ «ноль сто» (кто служил - поймет) - но и за этот пир духа.
За первую в нашей жизни голую Барбару Херши.
За рост Кинг-Конга.
За белые кашне.
За истерику трюкача про 42 сорта мороженого, и сироп, и морды Микки-Маусов, и нахлобученное на голову пластмассовое ведерко, которое каждый рожденный в СССР помнит дословно.