Закатанных банок пока только двадцать
Фото: Ульяна СКОЙБЕДА
А год нынче яблочный.
Осы вьются над тазом с вареньем.
Им, осам, все равно, что таз лишайный и медный. Дача – территория, свободная от многого условного. Сколько лет твоему халату? Осам это знать незачем.
Ветви ломятся от яблок. Грустная красота, тусклая, северная. Неспелые плоды падают и лежат в траве в форме созвездий.
По ночам я выхожу проверить: точно ли отражение?
Фигуры имеют значение.
Нимб вокруг луны как на иконах, а паутина – как повторение луны. Древние – они что-то видели...
Такое стихотворение в прозе я написала в начале августа под ветками яблонь, склоненными до земли. В прошлые годы это был бы и весь прибыток: яблоки папа тачкой свозил на компост. Пришедшее из земли возвращалось в землю. Было обидно.
Но что же делать? Варенье мы едим только малиновое, морошковое и земляничное, крутить компоты – адов труд, да и какой смысл консервировать воду с сахаром? Проще заморозить ягоду, черную и красную смородину, дымчато светящуюся на кустах...
А год нынче яблочный
Фото: Ульяна СКОЙБЕДА
Яблоки выпадали. Яблони были нужны только как источник вдохновения, и чтобы читать под ними. И ставить коляску с ребенком: в яблочной тени так хорошо спится...
Мама сказала:
- Дед делал сок.
Дед жил в Тамбове и каждый год ездил в Мичуринск, в питомник, и привозил два мешка яблок. Желтых в красную полоску, ароматных. Помню его над кастрюлей с соком с термометром. Сок нагревается до восьмидесяти градусов, иначе теряется... что-то теряется.
что-то важное
Муж залез в Интернет:
- Знаешь, сколько стоит соковыжималка? Двадцать тысяч!
Надежда делать сок заколебалась и стала таять в воздухе. Может, и правда лучше на компост...
- Хо! – сказала мама и достала древний советский агрегат. Я помню и его тоже. Мама вела модный здоровый образ жизни и отжимала на нем лесную траву сныть. У агрегата сломана кнопка «Вкл. - выкл.», он включается втыканием в розетку...
Дача – территория, свободная от многого условного
Фото: Ульяна СКОЙБЕДА
Рев взлетающего бомбардировщика спугнул кота, детей и стаю голубей. Машинка прыгала и гремела, дребезжала, орала, исторгая из моего сердца восторг и песню Богдана Титомира «А Запорожец – машина-зверь». Потому что из краника тонкой струйкой лился сок. Светло-зеленая жидкость. Душа и лимфа тех самых яблонь.
Сок – на огонь в кастрюлю, в эту пору он уже выглядит, как неприятная коричневая бурда. Надо стоять и шумовкой снимать пену, а пена – это всего лишь яблочная мякоть. Она поднимается кверху, и настает момент, когда сок, как по волшебству, очищается. Теперь он оранжевый и прозрачный. Солнечный свет, соль земли.
Мама достала древний советский агрегат
Фото: Ульяна СКОЙБЕДА
Банки помыты до хруста и стерилизуются на пару. В соке – ни грамма сахара: он и сам по себе сладкий и кислый. В соке вообще ничего, кроме сока: он сам по себе консервант.
Закруточная машинка: поздравьте меня, я стала взрослой. Женщина, берущая в руки закруточную машинку, переходит в другую возрастную категорию, это признак зрелости.
Зато запах в квартире – кисло-леденцовый. Поймаешь волну и идешь по ней. Кто бы сделал такие духи...
Закатанных банок пока только двадцать. Ветви все клонятся до земли, круглые зеленые яблоки лежат на траве, папа стоит с тачкой и бьет копытом... Но мы не отдадим папе ни падалицы. Мы переживем эту зиму. Это не для нас дурное предзнаменование – диск вокруг луны.