Найк Борзов в Воронеже: "На всякую срамоту меня уже не тянет, надоело, если честно!"

Фото: Татьяна ПОДЪЯБЛОНСКАЯ

12 сентября на 4-летии клуба BARak O'Mama зажигал Найк Борзов с новым альбомом "Везде и нигде". Перед концертом "Комсомолка" пообщалась с артистом.

МНЕ КАЖЕТСЯ, Я ОПЕРЕЖАЮ ВРЕМЯ

- Вы весной сняли первый за 10 лет клип. В связи с чем такой длительный перерыв? Не любите клипы? Не считаете их средством пиара?

- Вы не поняли: это первый за это время концертный клип. А к клипам вообще я чудесно отношусь.

- Даже между выходами альбомов у вас большие промежутки – в связи с чем? Нет настроения-вдохновения?

- Наоборот, настроения и вдохновения полно. Просто я еще занимаюсь и другими проектами: у меня много разных групп – много параллельной работы, мне мало рамок сольного творчества. Поэтому я и отвлекаюсь. Сайд-проекты у меня немного андеграундные.

- В прошлый приезд вы рассказывали, что собираетесь сделать коллекцию одежды, повышающей либидо. Это воплотилось в жизнь?

- Такие идеи были. Но сейчас не готов этим заниматься – такие проекты хороши ближе к старости. Типа детские песни писать, линию одежды открывать, кафешки-рестораны всякие – это старость уже. Когда ты уже не веришь в себя.

- Новый альбом «Везде и нигде» концептуально связан с предыдущим?

- Это история того же наблюдателя. То он изнутри наблюдал, а теперь - снаружи. Не знаю, может, период наблюдателя закончится, и следующий альбом будет совершенно другим. Еще не понял, чего я хочу.

- Тот был лирическим, этот более разнообразный.

- Потому что, когда ты наблюдаешь со стороны, ты находишься в некоем спокойствии. Когда ты внедряешься в реальность, то злость тебя захватывает, и агрессия, и болезни. В этом суть этой пластинки. Начинаем мы за здравие, а кончаем за упокой. Здесь явный переход от гармонии к деструктивизму. И кончается это все ментальной смертью, неким внутренним адом. Это такой созидательный момент для наблюдающих – показать, как это бывает, чтобы выбрать другой путь. Мне кажется, я опережаю время. И возможно эти песни лет через 10 выстрелят, как «Лошадка». Я об этом не думаю, и не собираюсь. Пишу, как пишется.

Фото: Татьяна ПОДЪЯБЛОНСКАЯ

У НАС ХОРОШИХ ГОЛОСОВ МАЛО, В СНОВНОМ ПРОСТО РАСКРУЧЕННЫЕ ЛИЦА С НЕПОНЯТНЫМ МАТЕРИАЛОМ

- Вы стоите особняком от музыкальных течений своего времени.

- Я никогда не стремился в коммуну. Объединяться ради того, чтобы устраивать непонятный творческий паровоз… ну участвовал я в некоторых передвижных фестивалях. «Ред рокс», антинаркотический фестиваль – одни и те же группы ездят. Не нравится мне это. Дуэты петь? Необходимо, чтобы голоса сочетались. А настоящих голосов у нас в стране не так уж и много. В основном просто раскрученные лица и имена с непонятным материалом. Если есть, с кем спеть – могу поучаствовать.

- В период творчества в панк-группе «Инфекция» вы активно пользовались нецензурной лексикой...

- Был у меня такой этап – срамная лирика. Захотелось в юношеском возрасте похулиганить, поглумиться. А до этого я всегда писал психоделическую романтику - это моя основная история, которая мне всегда нравилась. И никогда срамная лирика не была доминирующим направлением. Это был забавный сюр – говорить, петь, писать стихи этими словами. На какое-то время это меня увлекло. У меня мама - любительница Пушкина, и у нее есть его стишки ненормативные, и других дружков его. Сейчас я перестал вообще участвовать в такого рода проектах и стараюсь вообще не ругаться матом. Поднадоело, честно говоря.

- Словом, не в свете последнего закона о запрете мата со сцены?

- Нет. Я не стал относиться к этим словам хуже, продолжаю считать их частью русского языка, и очень важной. А срамную лирику – прекрасным видом искусства. Просто мне это стало неинтересным.

- Когда вы пишете песни, слушаете творчество других? Или боитесь заимствований?

- Конечно, когда пишу альбом, я ничего не слушаю, кроме тех песен, над которыми работаю. Лишние потоки информации не нужны. А в другое время люблю слушать и чужую музыку, читать книги, смотреть фильмы, от чего-то вдохновляюсь.

- Кто-то из музыкантов повлиял на вас?

- «Аквариум», наверное. Странным образом на меня влияли музыканты. Я слышал их и думал: а почему я не делаю? Я-то могу лучше! Так у меня и группы появлялись. Когда я услышал группу Joy Division, я сразу создал свою первую панк-группу – еще до «Инфекции». Так слегка хулиганили там, традиционный пост-панк играли.

ВДОХНОВИЛ МУЗЫКАЛЬНЫЙ ПОЕЗД

- В прошлый приезд вы сетовали, что нет магнитофона, записывающего сны – мол, записал бы и сделал работу на год вперед. Тяготитесь работой?

- Я вообще работать не люблю. От работы кони дохнут. Я свое творчество как работу не воспринимаю.

- У вас насыщенный тур – 20 концертов. Тяжело, наверное, будет?

- У нас столько впечатлений, что это перебивает всю тягость поездок, любую усталость. Достаточно поспать несколько часов в поезде, покемарить в автобусе из аэропорта в отель. В Воронеж, например, мы впервые ехали на двухэтажном поезде – было круто. Чудесный поезд. Он был наполнен неведомой силой, некой музыкой, что мы полночи гуляли по вагону, слушали его, просто наслаждались его звуками. Этот опыт произвел впечатление.

- Есть любимая гитара?

- Нет. Я не привязываюсь к таким мелочам - инструменты, как правило, разбиваются, ломаются.

- Самые необычные места, где приходилось выступать?

- Сцена меня любит. И я ее люблю. Чувствую там себя естественно – как в воде. Недавно мы выступали во Франции среди виноградников – играли в старом немецком небольшом амфитеатре, на бывшей немецкой территории. Это было круто. Такой мини-Вудсток. Надо мной было звездное небо, млечный путь – какой-то безумно близкий. Я пел в тот момент про звезды над головой. И у меня прямо текли слезы. Я кайфанул очень круто. Да и людей вштырило так, что кардинально изменилась атмосфера вокруг, это чувствовалось – от агрессивно-негативной до безумного счастья со всех сторон.

Я НЕ НАПРЯГАЮ ЛЮДЕЙ ЛИШНИМИ ПРОБЛЕМАМИ - САМ НОШУ РЮКЗАЧОК

- Часто в команде ротации происходят?

- Состав, который со мной приехал в Воронеж, это совершенно обновленная группа. Ребята со мной играют, начиная с мая месяца: как выпустил альбом новый – так и начал с ними репетировать. Барабанщик Женя Гордон играет со мной четвертый концерт. Гитарист «Корней» – Владимир Корниенко - записывал все гитары на альбоме «Везде и нигде» и бэк-вокальную партию. Вообще мы все поем. Такие у нас «веселые песняры». Второй гитарист Илья Шаповалов - работал со мной над альбомами «Заноза» и «Супермен», до этого еще много со мной записывался. Клавишник Вадим Каверин из группы Syberia. Басист Джон Щиголь со мной играет уже лет 15.

- Вы у них начальник или у вас демократические отношения? Можете кого-то наказать или поощрить?

- У нас такая семья, где я глава семьи.

- Вы зашли с рюкзаком за плечами. Почему сами носите?

- У нас не просто трудовое сообщество, которое ездит ради денег вместе со звездой. Мы действительно семья единомышленников. Я не напрягаю людей лишними проблемами. Я могу и сам сходить в магазин за сигаретами – не проблема. И рюкзачок сам могу поднести, он нелегкий, там несколько штучек валяется.

- Ваша дочка слушает ваши песни? Что ей нравится?

- Ставлю ей новые песни, она их оценивает. Что-то нравится, а что-то она просит меня не петь никогда вообще! В 2010-м она была на презентации альбома «Изнутри», там я пел песню «Некорректная конкретность». Там слова моего умершего друга Леши Заева, каждая строчка начинается со слов « убей меня так, чтобы я...». Дочка - ребенок впечатлительный, и, конечно, еще не понимает, что когда-то нас всех не будет. Ей было всего семь лет, и она восприняла странно, что папа вдруг просит его убить.