«БАМ – это не ананасы и черная икра на прилавках, а школа мужества»
Первый поезд на Усть-Нюкжу встречали оленеводы: для них бамовцы были в диковинку.
Андрей Козейчук, машинист с 33-летним стажем из поселка Таксимо в Бурятии, рассказал «Комсомолке» о том, как эвенки с оленями встречали первые поезда через Нюкжу, почему бамовцам завидовали даже в Москве и как вообще на магистрали века жили, влюблялись и строили быт.
На слегка размытой черно-белой фотографии взгляд к себе сразу приковывают стоящие на переднем плане четыре оленя с ветвистыми рогами и два эвенка в добротных меховых малицах с пышной отделкой, с прищуром вглядывающиеся в объектив камеры. Один из оленеводов взобрался на подножку поезда. Рядом, отчаянно позируя для истории, улыбаются и хмурятся три машиниста. Вдали какой-то мальчишка радостно изучает чудо-технику. Холод таежной зимы передается даже через снимок: февраль на БАМе не для томных барышень – минус шестьдесят. Хотя, справедливости ради, нужно сказать, что именно в тот день наступила оттепель и термометр поднялся до отметки в минус 22. В кристальном воздухе смесь машинного масла, деревянных помостов, табака и крепкого чая с лимоном в блестящих подстаканниках. На дворе начало 1981 года.
Тепловозы шли по вмерзшим в лед рельсам
20 февраля 1981 года мне как самому молодому машинисту отделения временной эксплуатации треста «Тында-Трансстрой» доверили провести первый поезд на вновь открытую станцию Усть-Нюкжа (теперь это Юктали): это и для бывалого-то специалиста задача, запоминающаяся на всю жизнь, а чего уж про меня-то говорить! Дело в том, что железнодорожный мост между станциями Дюгабуль и Усть-Нюкжа в то время еще не был построен: у укладчиков пути были свои сроки, у мостовиков свои, а поезд во что бы то ни стало нужно было доставить ко дню XXVI съезда КПСС и отчитаться наверх.
Строители, зная о сжатых сроках, приняли смелое решение: в лед реки Нюкжа вморозили два звена решетки и пропустили наш поезд, а затем до апреля каждый день пропускали по тепловозу в день. Всего по речному льду прошли таким образом около 50 поездов! Был у нас машинист Виктор Дулов из Уссурийска. Он ту ледовую переправу назвал трасса бобслея. Правый берег реки Нюкжа был высоким, и чтобы спуститься на ледовую переправу, сделали несколько поворотов с кривыми очень малого радиуса: мы когда уже водили поезда, то свой хвост видели аккурат напротив тепловоза всего в каких-то 50 метрах. Построенный мост, кстати, над уровнем реки возвышается на 12-15 метров - это где-то с пятиэтажку.
В тот февральский день 110 километров пути мы шли 8 часов. Сейчас вспоминаю и не понимаю, как мы согласились на такую авантюру! – А тогда даже не задумывались как-то: просто делали свою работу. Тем более это был не столько наш подвиг, как изначально подвиг бригады укладчика со звеньевой решеткой. Инженеры нам сказали, что решетка та прочно впаяна в лед - воду закачивали мотопомпами за 10 дней до пропуска того поезда.
Сначала ту самую переправу испытал наш машинист Володя Романов, который шел с укладчиком (на том самом снимке с оленями он в центре – прим. автора). А потом и наш тепловоз с портальными платформами - на них перевозят собранные звенья пути - ежедневно пересекал эту переправу: туда груженым, обратно порожняком. В самом начале разрешали ездить со скорость10 км/час по такой решетке, а уже по забалластированной 20 - 25 км/час.
На фотографии, которую я прислал в «Комсомолку», оленеводы из села Усть-Нюкжа - они специально пришли посмотреть на поезд: многие вообще никогда не видели ничего подобного. Ну а нам было очень любопытно пообщаться с ними и увидеть их «транспорт».
Этот самый тепловоз шел по вмерзшим в лед реки рельсам от Дюгабуль до Усть-Нюкжи. Спустя 33 года машинист Андрей Козейчук продолжает работать на БАМе.
Ошибка длиной в 33 года
Те, кто не готов был обменять цивилизацию на романтику БАМа (и его трудности тоже) просто сбегали: сложно их осуждать, потому что условия были очень непростыми. Мне на БАМ по комсомольской путевке предложила поехать моя бывшая учительница математики, с которой я встретился в городе после моей демобилизации из армии. Путевку выписали с ошибкой: «Тында. Управление Амурской дороги». По прибытию в Тынду я узнал, что никакой тут Амурской дороги нет. Пошел я в локомотивное депо МПС, но его начальник, как только узнал, что я по комсомольской путевке - сразу мне отказал: не хотел связываться с «очередным романтиком». В штабе ЦК ВЛКСМ - был тогда такой в Тынде - мне предложили пойти к строителям-железнодорожникам. Так я и оказался у непосредственных строителей и вот уже 33 года продолжаю жить и работать на БАМе машинистом: теперь активно участвую в строительстве БАМа-2, сейчас мы укладываем вторые путина на участке Таксимо - Лодья.
Москвичи завидовали изобилию тайги
На БАМе из продуктов было многое, что в большинстве городов Союза числилось в страшном дефиците: сливочное масло, молоко сгущенное и концентрированное, около десяти видов всевозможной тушенки и консервированных мясных изделий импортного производства, крупа кукурузная и гречневая, копченые и полукопченые колбасы. Свежее мясо всегда на прилавках: начиная с ноября и по март по государственной цене 1.85-2.00 руб./кг. Даже ананасы можно было купить в тайге. Москвичи завидовали страшно! В 1985 году разговаривал со стройотрядовцами-студентами из Москвы, так они сильно удивлялись такому изобилию. А уж у начальства продуктовое и промтоварное снабжение так вообще было отличное!
Многие бамовцы в то время на «Большую землю» отсылали продуктовые посылки по почте. Мы с семьей, когда ездили в отпуск, то никогда не испытывали проблем с подарками и не гадали, что привезти родным и знакомым: в качестве гостинцев брали с БАМа ящик хорошего бразильского или индийского растворимого кофе. Дефицита одежды тоже особо не было: в продаже мелькали и шубы, дубленки, кожаные куртки и плащи. Я себе, к примеру, помню купил утепленное кожаное болгарское пальто за 820 рублей, а потом точно такое же видел в ГУМе за 1950рублей (Это по ценам 1982года при средней зарплате по СССР в то время в 120-150рублей).
Невероятно хорошие пластинки поставляла фирма «Мелодия»: такое разнообразие, что не стыдно было подарить друзьям и родным с «Большой земли».
«Выбор профессии был случайным, но теперь родную железную дорогу не променяю ни на что!».
«Спать лег в шапке: боялся уши отморозить»
Ананасы-ананасами, конечно, но выживать на БАМе непросто. БАМ – это не ананасы и черная икра, а школа мужества. Как-то мой сын меня спросил: «Папа, а что тебе на БАМе больше всего запомнилось?». Я ему рассказал тогда историю, ярко иллюстрирующую реальную жизнь того времени.
В канун нового 1981года мою жену и всех остальных беременных женщин, которым по срокам надо было рожать в январе, увезли в Тынду (в нашем поселке Ларба роддома не было). А меня отправили в командировку на соседнюю станцию Лопча. Когда сын родился, я как раз работал в смене. Где-то через неделю попросился домой, чтобы подготовить квартиру к выписке из роддома. Морозы стояли по 55-60 градусов, а в квартире никого. Вот числа 15 января меня отпускают. Приехал я в 3 часа ночи, на улице потеплело немного - где-то за 40 с минусом. Захожу в квартиру, а там зуб на зуб не попадает. На кровати валяются осколки от чугунных батарей, а в их разломах лед! Оказывается, перед самым новым годом случилась авария на Тысячниках (так называли дизельэлектростанцию мощностью 1000Киловатт). Там на самом деле было их аж четыре, но отгорел кабель главного вывода, и они уже ни одного киловатта в поселок загнать не могут: а это остановка котельных...Приказали воду с теплотрасс слить и из квартир тоже, а меня дома не было- вот в нашей квартире воду никто и не слил.
Хорошо дома еще печка была. Я ее пытаюсь разжечь - дым в квартиру и дрова не разгораются. Смотрю на трубу, а она ледяным куржаком залеплена. В общем нашел я лестницу, залез на крышу, прочистил трубу, захожу в квартиру, а кажется, что в ней холоднее чем на улице. И правда: уличный термометр показывает -45с, а занес его в квартиру – тут уже минус 52. Спать ложился, уши на шапке спустил и завязал крепко-накрепко – а то, если бы шапка слетела, можно было бы и уши отморозить во сне. Где-то в 12 дня солнышко мне сквозь штору светит, проснулся, на термометр глянул: уже +9, то есть жизнь налаживается. Соседи, кстати, тоже обрадовались очень, что я со смены вернулся: дом внутри не утеплялся, между квартирами была только тонкая фанерная перегородка, и мой холод по соседям расходился.
Тепловоз в роддом
Кстати, о том, что жена родила сына, узнал от диспетчера железнодорожной станции: позвонить в Тынду в роддом я не мог, поэтому обратился с просьбой помочь к дежурному. Та – переадресовала к поездному дежурному. Через некоторое время вызов нашей станции по селектору: «Андрей, у тебя вчера родился сын!!! Поздравляю тебя!!!». Слышу, и вся линия начала меня поздравлять (тогда на нашем Центральном участке БАМа уже действовало 6 ж/д станций). Многие ведь меня и не знали, а все равно было очень мне приятно слышать их поздравления. Сына назвали Алексей - сейчас он офицер и служит в региональном управлении МЧС в Иркутске.
Когда моя жена в июле 1986 года была беременна дочерью, я ее вместо скорой на тепловозе отправил в роддом поселка Юктали (это та самая Усть-Нюкжа, куда я и приводил 1й поезд). И обратно их обеих тоже вез на тепловозе. Моя Нина тоже строила БАМ – работала учителем в Ларбинской и Чильчинской средних школах для детей бамовцев.
О взаимовыручке
В октябре 1985 года до сдачи нашего участка в МПС (на постоянную эксплуатацию) осталось 3 месяца. Выезжаю на перегон Чильчи-Дюгабуль с «хозяйственным» поездом: в составе 2 ж/д крана и две платформы. Цель работы: собрать разбросанные по перегону рельсы, шпалы - все лишнее, что уже просто брошено. Отъехали от нашей станции примерно 8 км и видим, что под насыпью лежит вверх колесами перевернутый грузовик «Урал», дверь кабины открыта и по свежевыпавшему снегу видны следы водителя, ведущие на притрассовую автодорогу. Бедолага отправился за помощью. Я говорю крановым: «Парни, сотворим хохму?» - предложил им машину поставить как надо, те согласились и при помощи двух кранов через 15 минут она уже стояла на колесах. Представляю, как был удивлен водитель – мистика, не иначе – ведь следов нашего приезда к этому месту не было никаких!